Тимур Раджабов
ПОД ЛОПАСТЬЮ У ЛЖИ
Ржач двуногих ослиц, бриолиненный мат.
Нет ни масок, ни лиц – только стихоослят
мелкотравчатый рев о никчемности муз и Пегаса.
Растранжирены в дым и весна, и казна:
тугодум тыгыдым там, где плачет страна,
то на ост, то на вест подаваясь, как фея на трассах.
Нет ни масок, ни лиц – только стихоослят
мелкотравчатый рев о никчемности муз и Пегаса.
Растранжирены в дым и весна, и казна:
тугодум тыгыдым там, где плачет страна,
то на ост, то на вест подаваясь, как фея на трассах.
Виршевой перегной. Тошнотворный сюрприз.
Не о берег волной миллиардами брызг
ты рожден был на свет, а случайной трамвайной любовью?
Обними эту стынь. Обними, твою мать!
На мгновенье застынь. И заполни тетрадь
не козявками из-под ногтей, а – вот именно – кровью.
Не о берег волной миллиардами брызг
ты рожден был на свет, а случайной трамвайной любовью?
Обними эту стынь. Обними, твою мать!
На мгновенье застынь. И заполни тетрадь
не козявками из-под ногтей, а – вот именно – кровью.
Потому, что ты – есть. Эта краска – твоя,
не восторг и не лесть, не пряма, не змея –
бесконечно родная, а стало быть, неповторима.
Не оркестр, а туш... Впрочем, я б не хотел,
о падении душ, вознесении тел –
я ж и сам не мудрец, с фонарем ковыляющий мимо...
не восторг и не лесть, не пряма, не змея –
бесконечно родная, а стало быть, неповторима.
Не оркестр, а туш... Впрочем, я б не хотел,
о падении душ, вознесении тел –
я ж и сам не мудрец, с фонарем ковыляющий мимо...
Я тебе расскажу – называй это «ложь»–
про живую межу, а «над пропастью рожь»–
нереально смешно киселем семитысячным лопать...
– Висла! Висла! Я Свой. Воздух слева! Держись!
– Вызываю на бой. Мессершмитт твою жизнь!
Отказала турбина, в машинном потрескалась лопасть...
про живую межу, а «над пропастью рожь»–
нереально смешно киселем семитысячным лопать...
– Висла! Висла! Я Свой. Воздух слева! Держись!
– Вызываю на бой. Мессершмитт твою жизнь!
Отказала турбина, в машинном потрескалась лопасть...
– Я не лягу на грунт – этот трюк не для нас!
Голосую за бунт, воскрешающий час –
пусть Москва позади, мы вернем тебя к жизни, Россия!..
...Через времени пропасть в эфире слова:
– Дождалась Пенелопа блудливого льва...
Что ж вы сделали с памятью, ироды, суки больные!
Голосую за бунт, воскрешающий час –
пусть Москва позади, мы вернем тебя к жизни, Россия!..
...Через времени пропасть в эфире слова:
– Дождалась Пенелопа блудливого льва...
Что ж вы сделали с памятью, ироды, суки больные!
Не затем я в санчасти от боли ревел,
чтоб разбитый несчастьем родной мой удел
сторожили, как в лагере смерти SS , полицаи.
Ваши кони за кошт скачут резвой ладьей,
офицеры – не сплошь, так над ними ворье:
генералам лишь звезды как память о чести мерцают.
чтоб разбитый несчастьем родной мой удел
сторожили, как в лагере смерти SS , полицаи.
Ваши кони за кошт скачут резвой ладьей,
офицеры – не сплошь, так над ними ворье:
генералам лишь звезды как память о чести мерцают.
Что расскажешь ты сам про Беслан и Норд-Ост?
Приходилось и нам - поезда под откос –
за жену и за мужа, за сына, отца или брата.
Кто здесь главный охальник, пройдоха и вор,
тишины поминальной слепой режиссер?
Молчаливое, глупое, злое, трусливое стадо!
Приходилось и нам - поезда под откос –
за жену и за мужа, за сына, отца или брата.
Кто здесь главный охальник, пройдоха и вор,
тишины поминальной слепой режиссер?
Молчаливое, глупое, злое, трусливое стадо!
А поэты, потомки меча и огня?
На душе, что в котомке – пустая брехня.
Вы хоть помните слово Отчизна, ответьте, витии!
От несчастных бубу, соплегердовых стай
непрерывно в гробу кувыркается Кай –
не стихи, а словес провода, мелким бесом витые...
На душе, что в котомке – пустая брехня.
Вы хоть помните слово Отчизна, ответьте, витии!
От несчастных бубу, соплегердовых стай
непрерывно в гробу кувыркается Кай –
не стихи, а словес провода, мелким бесом витые...
Отключи эту связь. Обернись, цицерон.
Здравствуй здесь и сейчас, сам собою спасен,
не мечтая напрасно о с неба свалившемся чуде.
Небо - пропасть, а дно – это наша земля.
Если жить не в кино, а любя и скорбя,
нашу кровь и любовь не отвергнут грядущие люди.
Здравствуй здесь и сейчас, сам собою спасен,
не мечтая напрасно о с неба свалившемся чуде.
Небо - пропасть, а дно – это наша земля.
Если жить не в кино, а любя и скорбя,
нашу кровь и любовь не отвергнут грядущие люди.
2012
